про Ильфа и Петрова (серия)

Когда я первый раз читал этот фельетон на Палмике в автобусе когда ехал на работу, то я заплакал, почти заплакал, всё таки как-то не очень прилично плакать в автобусе, даже если я ученик Иисуса. У меня на глазах так и застыли слезы, слезы о геройстве моего народа, когда я понимаю, что мы - это не советская власть, не демократы, не "истинно православные", а мы - это русские люди, способные на ущемление себя, чтобы следующим поколениям было лучше, чтобы людям терпящим бедствие стало лучше, чтобы соседней стране не стало хуже от своих дурных правителей. Когда я редактировал этот пост и перечитывал фельетон на работе, я заплакал, не очень прилично плакать на работе, я можно сказать почти заплакал - слезы просто застыли у меня на глазах. Время идет вперед, а мы повторяем свою дурь с каждым годом и витком времен.
Господи исцели нас!!!


ЧЕРНОЕ МОРЕ ВОЛНУЕТСЯ


Его обычно тусклые глаза заблестели.
(Фраза из какого-то романа)

Иван Александрович Паник находился в мрачной задумчивости.
Товарищ Паник - директор советского нефтеналивного флота, и, естественно, мысли его носили более возвышенный характер, чем мысли рядовых граждан города Туапсе.
Итак, Иван Александрович размышлял.
"Работать по-новому! Мало того, по-новому руководить! Легко говорится, а как это сделать! Кажется, и так операции пароходства идут замечательно. Надо прямо и открыто сказать, что дело Совтанкера в верных руках. План неуклонно, с подлинной непримиримостью, выполняется на все восемьдесят процентов. Установочка правильная. Порядочек полный. Руководство осуществляю я лично, - значит, и с этой стороны все обстоит прекрасно. Что же все-таки еще сделать? Может быть, послать приветствие съезду писателей? Кажется, послали. Озеленить мой кабинет? Озеленили. А может быть, высечь море? Уже высекли. Ксеркс высек. Так сказать, перехватил инициативу. Смотрите пожалуйста, царь, а догадался. Что же делать?"
Положение было безвыходное.
Иван Александрович нервно подписывал бумажки и смотрел в окно. Из порта медленно выходил длинный черный танкер.
- Плавают, - с неудовольствием сказал Паник. - Хорошо капитанам. Борются себе с морской стихией и горя не знают. А ты сиди в закрытом помещении и руководи. И не просто руководи, а по-новому руководи. Это кто выходит на рейд? Какой пароход?
- "Грознефть", Иван Александрович.
- "Грознефть", - повторил Паник. - Разве это название - "Грознефть"?
Это просто невозможное название, какое-то мрачное, длинное. Трудно даже выговорить - "Грознефть"! Нет, этого так оставить нельзя."
Иван Александрович вышел из-за стола. И тут наступил момент, который надолго останется в истории советского нефтеналивного флота, - глаза И.А. Паника заблестели.
- Дайте-ка сюда списки, - сказал Паник.
- Капитанов?
- Нет, пароходов. Ну, ну, посмотрим. Ой, какие ужасные названия! "Союз металлистов", "Союз горняков", "Эмбанефть", "Советская нефть"... Нет, товарищи, надо работать по-новому. Это никуда не годится. Все к черту переименовать! Пишите: "Грознефть" переименовать в "Грозный". Короче и красивей.
- У нас "Грозный" уже есть.
- Ах, есть? Тем лучше. Тогда "Грозный" мы тоже переименуем. Пишите: "Грознефть" в "Грозный", а "Грозный" - тоже в какой-нибудь город. Например, в "Ялту". Записали? Пойдем дальше. Что у нас там?
- "Нефтесиндикат".
- "Нефтесиндикат"? - закричал Паник. - А вот мы его сейчас кэк трахнем! Тут нужно что-то светлое, лазурное, бодрое, жизнерадостное, куда-то зовущее. Ну, ну, думайте.
- Прекрасное название "Иван Паник", - застенчиво прошептал секретарь. - Чудное, лазурное, жизнера...
- Но, но, без подхалимства. А назовем мы его вот как: "Ше-бол-даев". Секретарь обкома, знаете? И название красивое, и работаем по-новому, и никакого подхалимства. Ну-с, двинулись дальше.
- Дальше идет "Советская нефть".
- Фу, какое длинное и нудное название. Сколько букв в этом названии?
- Четырнадцать.
- Ай-яй-яй! Давайте название покороче.
- "Новосибирск".
- Вы с ума сошли!
- "Полтава".
- Короче!
- Еще короче? Тогда "Минск". Короче не бывает.
- "Минск"? Сейчас посчитаем. Эм, и, эн, эс, ка. Пять букв. Не годится. Надо уложиться в четыре.
Персонал беззвучно зашевелил губами.
- "Баку"!
- Замечательно. Значит, "Советскую нефть" в - "Баку".
- А "Баку"?
- Что "Баку"?
- У нас давно уже есть пароходик "Баку". Такой, знаете, маленький,черненький.
- Ага! Ну это не страшно. "Баку" переименовать в "Лок-Батан", а "Союз металлистов" в...
Заперли двери, посетителям сказали, что Паник занят срочной, сверхурочной, ударной, оперативной работой, и продолжали трудиться.
Через три дня дело было сделано, - весь нефтеналивной флот был переименован. Паник повеселел. Теперь никому в голову не пришло бы сказать, что Иван Александрович работал и руководил по-старому. Все было новое.
Сказанного здесь совершенно достаточно, чтобы составить себе точное представление о бурной деятельности туапсинского директора. Однако главное еще только будет сообщено.
Прошлым летом пароход "Советская нефть", делая заграничный рейс, подошел к Суэцу. Тут ему пришлось ждать своей очереди для прохода канала. Существует международное правило, по которому грузовые суда должны уступать очередь пассажирским. А впереди "Советской нефти" находился громадный пассажирский пароход под французским флагом.
Внезапно на "Советскую нефть" с лоцманской станции передали приглашение от капитана французского парохода пройти вперед. "Советскую нефть", спасшую команду и пассажиров с горящего в Индийском океане "Жоржа Филиппара", узнали. И когда советский танкер проходил мимо француза, команда приветствовала его криками:
"Да здравствует "Советская нефть"! Да здравствует Советский Союз!"
Такие случаи не часто происходят в море. И немного есть пароходов, названия которых вызывали бы такие чувства у моряков всего мира. Таким образом, "Советская нефть" - это не просто название, состоящее из четырнадцати букв. Оно заключает в себе нечто большее.
Это символ мужества наших моряков. И чтобы не понять этого, надо совсем одичать в своем кабинете, не к ночи будь сказано об Иване Александровиче Панике.
Когда маляры вылезли на корму и стали закрашивать историческое название
танкера, моряки взволновались. Они протестовали, жаловались, писали заявления, личные и коллективные, но это не помогло. Море было высечено.
И "Советская нефть" стала называться "Баку". Это вызывало удивление не только среди советских моряков.
Когда новоиспеченное "Баку" прибыло в один из шведских портов, начальник этого порта долго вглядывался в знаменитые очертания танкера и ничего не мог понять. С виду "Советская нефть", а называется "Баку".
Он прибыл на пароход с визитом и все допытывался, почему пароход переименован.
- Разве это постыдное название - "Советская нефть"? - спрашивал швед.
Моряки отмалчивались. Объяснять начальнику порта, что у нас наряду с достижениями имеется и Паник, было скучно и противно.
Мы точно знаем, что случилось бы с Отто Юльевичем Шмидтом, если бы он попал под начальство Паника.
Иван Александрович сделал бы так: Шмидта переименовал бы в Сидорова, а Отто Юльевича превратил бы в Юрия Осиповича. А чтоб никто и никак уж не догадался, что перед ним стоит легендарный человек, то Иван Александрович еще сбрил бы Отто Юльевичу и бороду.
Так оно вернее.
Вот какие истории происходят на Черном море.
И ведь главное - все эти переименования ничем не вызваны, никому не были нужны, решительно не имели смысла.
А может, имели смысл? Может быть, Паник не такой уже наивный человек, как это кажется?
Например, пароход "Союз металлистов" был переименован в "Николай Янсон". Замнаркомвод.
Но не стоит сплетничать. Могут подумать, что вся сложная работа Паника по переименованиям танкеров была сделана только для этого легкого подхалимажа. Не будем сплетничать.

1934

Черное море волнуется. - Впервые опубликован в газете "Правда", 1934, э 272, 2 октября. Фельетон не переиздавался.
Печатается по тексту газеты "Правда".